Брак по-португальски

В общем, мы решили пожениться. Любимый мужчина, вернувшись с работы, не стал, вопреки обыкновению, прямо в дверях срывать пиджак и рубашку, а, как был, в костюме и галстуке, заперся со мной на кухне, где я уже полчаса довольно бездарно изображала из себя фею газовой плиты и повелительницу кухонного комбайна.

Шаг первый: предложение

Сунувшуюся было за ним любопытную подругу дома Габи любимый шуганул так, что она плакала и сморкалась два часа подряд, а к концу третьего часа ее муж Педро пришел требовать сатисфакции. Впрочем, к тому моменту я уже ответила принципиальным согласием на невнятно изложенное, но невероятно эмоциональное предложение, и разнежившийся будущий супруг на радостях попросил прощения у Габи, у Педро, еще раз у Габи, и у кота Эра, которому в этой суматохе ненарочно наступил на хвост. С тех пор прошло уже три месяца, а кот Эр так нас и не простил….

Есть что-то фатальное в том, что мои свадьбы (обе две) прочными ассоциациями связывают меня с консерваторией. Первый супруг был музыкант, и женился на мне прямо в концертном фраке с блестящими лацканами, в котором накануне безуспешно пытался перепилить виолончель в Малом зале. Первый большой и принципиальный скандал, ознаменовавший собой начало распада нашей ячейки общества, тоже произошел в консерватории, правда, в Большом зале….впрочем, это к теме не относится.

Актуальный любимый мужчина (на момент описываемых событий – жених, а теперь уже полноценный супруг), к музыке отношения отродясь не имел, и я, признаться, на секунду оторопела, когда увидела, где нам предстоит жениться. Conservatуria do Registo Civil, называется в Португалии соответствующее заведение, и, в общем, сложно представить себе заведение, более далекое от того, что мы привыкли называть этим словом.

Молодая консерваторка(?) с идиллическим именем Кандида, не тратя лишних слов, протянула нам отпечатанный список бумаг, которые мы должны были представить. И нам как-то сразу стало понятно, что время, когда можно было выскочить к колонке, встретить там свою судьбу и к вечеру с притворно смущенным видом представить родным и близким официального супруга, увы, прошло.

Жениху было проще: свидетельство о рождении, удостоверение личности, справку с места жительства, карточку налогоплательщика, и последнюю налоговую декларацию – все откопированное в трех экземплярах. В общем, ерунда, вопрос трех дней. Правда, для того, чтобы получить справку с места жительства, пришлось, матерясь на двух языках, искать по всему дому карточку избирателя… Но зато сколько было радости, когда она нашлась: слегка погрызенная котом Эром и с круглой выпуклостью (вернее, впуклостью – это как посмотреть) в том месте, где на нее давила ножка комода, но в остальном – целехонькая и даже относительно чистая….

А вот от меня, как от иностранки хотели:

• Загранпаспорт с визой (кто бы сомневался)
• Национальный паспорт, перевод национально паспорта(!), заверенный в посольстве России, копия перевода, заверенная у нотариуса и справка из посольства о том, что это действительно, паспорт, что он, действительно, мой, и что он у меня единственный (интересно, откуда бы посольству это знать?)   Далее шли:
• Свидетельство о рождении, заверенный перевод, копия, справка
• Свидетельство о разводе, заверенный перевод, копия, справка
• Справка с места жительства с копией – в виде исключения, незаверенной….
• И – как апофеоз, венчающий эту гору документов (16 штук – если не верите, можете пересчитать!) – справка из посольства с интригующим названием “Свидетельство о гражданстве и брачных возможностях”….   Поначалу, увидев это, я здорово перепугалась. Похоже было, что консерваторцы вознамерились всерьез устроить мне экзамен на “жену”, чтобы проверить, достойна ли я Настоящего Португальского Мужа. Сказать по правде, вздумай они устроить что-то подобное, я бы позорно провалилась. Я не обладаю инстинктом гнездостроительтсва, пинаюсь во сне и еще в ранней юности поклялась не притрагиваться к ненарезанному мясу, нечищенной рыбе, непотрошенной птице и к нестиранным и неглаженным предметам мужского туалета. К счастью, все оказалось не так трагично: “Свидетельством о гражданстве и брачных возможностях” здесь называли обычную справку о том, что я – это я.
  

  Шаг третий: посольство

  Переводить документы – особое искусство. Это подтвердит каждый, кто когда-либо занимался этим выматывающим, но недурно оплачиваемым трудом. В сущности – ничего трудного, но утомляет безмерно, а перевод печатей напоминает вышивание крестиком. Допускаю, что со временем необходимые навыки приходят сами собой, но поначалу бумаги то и дело ставили меня в тупик. Как, например, перевести на португальский дивную конструкцию ЗАГС? А “Фрунзенский райисполком”? Со свидетельством о рождении и вовсе вышел конфуз – угораздило же меня родиться в Алма-Ате, тогда еще столице союзной республики Казахстан – и писанины вдвое больше, и объясняться пришлось потом – почему в графе “гражданство при рождении” я пишу не “Казахстан”, а “СССР”…. Кажется, после часа переговоров, насыщенных геополитическими подробностями, идиллическая Кандида не столько поверила мне на слово, сколько решила не связываться и махнула на нас рукой.

  В девичестве здание посольства Российской Федерации, наверняка, было торговым центром из небольших и ранних. Понизу его опоясывает галерея с витринами, теперь заботливо обнесенная очень советской оградой из чугунных прутьев, густо увешанной трогательными воззваниями, типа “Дорогие посетители! Уведомляем вас, что такие-то и такие-то документы консульство не выдает. Просьба зря не стоять и на практику украинского посольства не ссылаться”.

  Девушка в окошечке принимать мои бумаги на опечатывание отказалась. “Идите к переводчику!” – сказала она с таким видом, с каким посылают в задницу. “Но я же сама… – возмутилась я, – я же умею, я же…. За что же я деньги платить буду???” “К переводчику” – отрезала окошечная девица и отвернулась. Очередь за мной как-то напряглась и выдавила меня прямо в объятия двух переводчиц. Одну из них я отвергла с ходу – не знаю, насколько хорош португальский у хрупкой блондинки Наташи, но ее русский убивал. Елена Михайловна, вторая переводчица, которой я и доверила мои драгоценные документы, тоже не производила впечатление большого лингвиста, но имела вид деловитый, расторопный и как-то располагала к себе. Скажу сразу – все мои ожидания оправдались сполна: Елена Михайловна сажала чудовищные ошибки как в русских, так и в португальских текстах, но зато все было сделано в срок и даже чуть раньше, так что у меня было время эти ошибки исправлять. Кроме этого, она проводила меня в консульство в обход очередей, не раздражалась на мои придирки, и вообще оказалась дамой приятной во всех отношениях. Правда, справку о моих брачных способностях пришлось трижды менять – в первый раз мне проставили год рождения 2000 (я, конечно, чувствовала себя польщенной, но в Португалии сейчас на пике очередной педофилический скандал, и я ну никак не могла подложить такую свинью любимому мужчине). Во второй раз мне написали, что я – мужчина. И только в третий я получила на руки Правильную Бумажку, с которой мы могли спокойно идти в Консерваторию.

  Шаг четвертый: разделенные блага

  Идиллическая Кандида, которая с утра была явно не в духе, окинула нас сумрачным взором, посмотрела на календарь, потом зачем-то – в потолок – и, наконец, объявила “Сегодня у нас 21 апреля… значит, 21 мая придете с документами, мы их проверим, потом, где-то в конце июня начнем процесс… процесс, как правило, длится двадцать дней…хотя, у вас столько документов… церемонию назначим на август…” “А побыстрее? – заикнулся любимый. – У нее виза заканчивается в конце июня….” Кандида оттопырила нижнюю губу и пожала плечами. “Ваши проблемы” – перевели мы и затосковали… Впрочем тоска была недолгой – в битву вступила моя будущая свекровь. Ледяным тоном, унаследованным, надо полагать, у родителей – проклятых колониалистов, владевших до революции половиной Анголы, она потребовала немедленной встречи с Самым Главным Консерваторским начальством. Начальство оказалось старой лысеющей женщиной с морщинистой шеей черепахи и очками – иллюминаторами. Свекровь холодно, но с намеком на благосклонность посмотрела на нее. “Понимаете, моя невестка – жест в мою сторону, страшным шепотом – БЕРЕМЕННА. Если она уедет, мой сын поедет за ней. А он у меня единственный… Конечно, я тоже поеду с ними! – голос крепчает, наливается слезой – В Россию! А там коммунисты! ОНИ ЕДЯТ ДЕТЕЙ И НАСИЛУЮТ СТАРУХ! Я не говорю о себе! Но неужели вы позволите, чтобы моего внука съели?!!!”

  Впечатлившись представлением, Черепаха и Кандида сделали невозможное – официальное начало процесса назначили на конец мая. На свет божий была извлечена канцелярская папка с пачкой наших документов. Мы подписали все, что должны были подписать, и Кандида вслух зачитала нам официальное оповещение о помолвке Терсио Машаду Сампайо и Леи Давидовны Любомирской. Бумага отправилась в бесконечное путешествие по разным Консерваториям – вдруг кто-нибудь случайно увидит ее и вспомнит, что на самом деле Терсио Машаду Сампайо уже женат на душевнобольной, которую прячет во флигеле, а Лея Давидовна Любомирская – преуспевающий драгдилер, и по ней Интерпол плачет.

  Шаг последний: свадьба

  С того момента, как мы “начали процесс” и почти до самой свадьбы Кандида звонила нам по вечерам и просила принести копию то одной, то другой бумаги. Ко дню свадьбы наше досье разрослось до нечеловеческих размеров, а все консерваторцы знали нас по именам и каждое наше появление приветствовали радостными криками. Накануне бракосочетания Кандида позвонила в последний раз – напомнить. Я поблагодарила, повесила трубку и пошла гладить себе белые брюки.

  Описывать свадьбу не стану – каждый, кто женился или выходил замуж в гражданской регистратуре, знает, что удовольствия от этого – как от посещения общественного туалета. С одной стороны – облегчение на грани оргазма, с другой – противно, нечисто, и ооочень многолюдно. Пара перед нами в качестве свидетельства несомненной серьезности своих намерений имела недельного младенца в бархатном конверте. Младенец время от времени просыпался и начинал пищать. К счастью, собственно бракосочетание прошло на диво быстро. Больше всего времени отняла моя фамилия, которую Черепаха, причесанная по такому случаю так, чтобы скрыть пегую лысинку, старательно зачитывала по буквам, коверкая до неузнаваемости каждый звук. За пятнадцать минут мы выслушали ее наставления, пообещали любить друг друга в богатстве и в бедности, обменялись кольцами и с облегчением вырвались на волю – строить нашу интернациональную семью.

  Послесловие и девичья фамилия

  Когда я говорю, что фамилию в браке менять не стала, все кидаются меня поздравлять, жать руки и восклицать “Какая ты молодец! Нет, ну какая ты молодец!” Объяснение этому странному единодушию я получила на прошлой неделе в посольстве, где на меня наскочила княгиня Какашкина. На самом деле она, конечно, не Какашкина, и не так чтобы княгиня – скорее Золушка из Питера, коротая работала себе в баре, а в нее влюбился богатый свежеразведенный иностранный турист, но не воспользовался молодостью и невинностью, не надругался, а женился и увез к себе в Португалию. Этот факт как-то странно подействовал на неокрепший ум девушки – она резко начала делить знакомства на “подходящие” и “неподходящие”, причислив к последним всех соотечественников, а также африканцев, азиатов и тех из европейцев, которые не имеют собственной трехэтажной виллы. Кроме этого, она с неослабевающим энтузиазмом гоняет домашнюю прислугу Соню, и к месту и не к месту дает всем понять, что она – не нам чета, а законная супруга португальского аристократа. В день, когда выяснилось, что основу благосостояния пресловутого аристократа составляет не фамильное поместье, а лаборатория клинических исследований, то есть, пресловутая новенькая вилла выстроена не столько на крови, сколько на моче и кале, Золушка стала Княгиней Какашкиной. Еще в России она пару раз увидела меня по телевизору, поэтому я была автоматически причислена к “подходящим” знакомствам несмотря на отсутствие виллы и титула. И именно поэтому она окликнула меня в посольстве, где я заполняла чудовищно бестолковую анкету для постановки на консульский учет. “Представляешь, какой бардак – с чувством сказала княгиня – решила я взять фамилию мужа….” Фамилия у мужа, надо сказать, простенькая и неаристократическая – Castro, Каштру в португальском прочтении. Но на родине невесты лингвистические тонкости никого не интересовали. Вернее, в районном ЗАГСЕ, куда она пришла менять внутренний паспорт, отнеслись с пониманием и вписали Каштру. А вот заграничный, следуя нашим правилам где надо и где не надо использовать английскую транскрипцию, написали Kashtru. И теперь несчастная княгиня не знает, что ей с этим ужасом делать – все документы, полученные в Португалии, включая и вид на жительство, даны на имя Castro, то есть, как бы вроде – совершенно другому человеку….

  Так что, я, просто поленившаяся брать фамилию мужа – просто молодец. Я молодец, а кошка, как говаривал мой дед – дура.